Президент может только напугать, а надо успокоить
САМОЕ ужасное, чем могут обернуться итоги выборов 12 декабря, это если подсчет голосов избирателей приведет к сведению политических счетов: кто кому подставил ножку, кто кого обманул, кто кого предал, кто кого победил, наказал, обыграл, перехитрил. Надо, наконец, осознать, что Россия с ее масштабами и многомиллионным населением, с ее историей и традициями, не полигон для политических экспериментов. Выборы 12 декабря 1993 г. достаточно убедительно доказали, что в стране уже нет политической силы, способной удержать развитие событий под контролем. «Выбор России», казалось бы, имел в своем распоряжении все: и истолкованные к собственной корысти результаты апрельского референдума, и неограниченные возможности использовать средства массовой информации, особенно телевидение, и зарубежную, – финансовую и политическую, – поддержку, и правительственные рычаги влияния, и возможность по своему усмотрению подписывать или отменять любой президентский указ. И что же? Результат оказался, мягко говоря, весьма «неадекватный», как любят выражаться хитроумные философы. Разве это не является сигналом, предупреждающим, что и без того драматический ход событий может в любой момент принять стихийно-катастрофический оборот, от которого пострадают все, на каком бы из противоборствующих флангов они не находились. Но самое трагическое состоит в том, что в нынешних, действительно «судьбоносных» (это словечко, введенное в политический оборот М.С. Горбачевым, мне, правда, не удалось обнаружить ни в одном из словарей русского литературного языка, – авт.) обстоятельствах, Россия оказалась без достойного лидера, способного уберечь ее от катастрофы. Известный в нашей стране историк и правозащитник М. Гефтер, по всей видимости, раньше многих нынешних авторитетных политиков понявший роль, которую предстоит сыграть политическому лидеру реформируемой России, писал еще в 1989 году: «Фигура лидера приобретает сегодня беспрецедентное значение. Многое зависит от того, в какой степени он подотчетен обществу, – ив какой независим, способен выслушать других, не поддаваясь натиску частных интересов. Обладает ли он твердостью характера, риском доверия, мужеством идти на уступки... Мы требуем от лидера риска доверия, но и сами рискуем заблудиться. Мы рассчитываем на подконтрольность «человека у кнопки», но как придет она к нему и к нам? Только как открытость лидера, его внутренняя свобода, способность получать импульсы из несовпадающих сфер жизни, от думающих и ведущих себя по-разному, суверенных людей. Лидер – не просто политик: он обязан уметь не быть политиком, взнуздывать злобу дня, открывать ход иным голосам и мотивам. Мир внеполитических связей между людьми, выступая оппонентом политике, может выработать новую мыслительную культуру, новую естественность человеческих контактов, выработать альтернативу привычному существованию. И лидер призван импонировать всему этому разнообразию, придавая простому человеческому голосу, человеческой точке зрения мировой статус. Ведь «импонирование» – не заискивание, не демагогия. Это колоссальной важности труд, способный разряжать несовместимость людей. И в этом смысле импонирование лидера, для общества, для народа – искусство не пугать собой. И здесь уже мы прямо вторгаемся внутрь сегодняшней злобы дня, в центр проблемы страны, которая учится, которая осваивает это искусство". Мысль, высказанная М. Гефтером, настолько ясна, мудра и актуальна, что освободив меня от необходимости ее истолкования, позволяет без всяких дополнительных переходов заявить: сегодня Россия оказалась без политического лидера, способного «импонировать» людям, умеющего «не пугать собой». Б. Ельцин с ролью российского лидера, к сожалению, не справился. Он так и не научился «импонировать», не научился «не пугать собой». Скорее даже наоборот, вел себя как типичное «чудище» из русских народных сказок – «чем дальше, тем страшней». Но мы ведь знаем, чем все эти «ужасы» в тех же самых сказках заканчиваются... Говорю это не для того, чтобы Бориса Николаевича обидеть, тем более оскорбить, а с чувством искренней горечи, как человек, который Ельцину горячо симпатизировал, не раз пытавшийся ему помочь. Не из корысти, не по обязанности, а в меру понимания своего гражданского и профессионального журналистского долга. Манера политического поведения Б. Ельцина у многих людей с самого начала вызывала настороженность и даже тревогу. Помню, как еще в 1987 году, после его выступления на октябрьском пленуме ЦК КПСС с резкой критикой М. Горбачева и хода «перестройки», один из нынешних руководителей российского движения демократических реформ назвал Б. Ельцина «командно-аминистративным авангардистом». Тогда я смысла этой политической характеристики не понял. Возобладало чувство обиды за своего «кумира», в котором хотелось видеть олицетворение самоотверженного борца с партийной номенклатурой и бюрократией, воплощение наших надежд на действительные демократические перемены, а не горбачевское топтание на месте. Оказавшись в политической опале, Б. Ельцин приобрел ореол мученика. А с таким ореолом в России можно вообще творить любые «чудеса». Иными словами, М. Горбачев в период с 1987 по 1991 год, когда Россия получила собственного президента, своими руками выпестовал Б. Ельцина. Точно так же, как сам Б. Ельцин, при участии особенно усердных помощников, еще быстрее, не за четыре года, а всего за два, «вынянчил» В. Жириновского. Вот уж, действительно: «Бабу-ягу со стороны брать не будем, воспитаем собственными силами». Но это сегодня легко судить по результатам, а поначалу распознать возможные последствия ельцинских политических экспад было не так-то просто. Они представали как случайные, вполне извинительные для начинающего политика, непреднамеренные, хотя и досадные, ошибки, оплошности, огрехи. Пока, наконец, не прозвучал первый серьезный сигнал, возвестивший о том, что, собственно, Б. Ельцин и демократия могут оказаться «вещами несовместимыми, как гений и злодейство». Случилось это в феврале 1991 года, когда Б. Ельцин, выступая в прямом телевизионном эфире, потребовал отставки М. Горбачева, по действовавшей тогда конституции, законного главы государства. На следующее утро постарался прийти на работу пораньше, чтобы иметь возможность без помех воспользоваться телефоном правительственной связи, установленным в кабинете главного редактора журнала «Народный депутат», где я тогда работал. Вошел в кабинет, снял трубку белого аппарата с гербом и набрал номер приемной Б. Ельцина. Ответил его помощник, представившийся, если не ошибаюсь, Владимиром Николаевичем. Я, со своей стороны, предупредил, что звонят не из сумасшедшего дома, а из уважаемой по тем временам организации – редакции парламентского журнала – с целью предостеречь Б. Ельцина от неминуемо грозящих неприятностей, если не удастся исправить «оплошность», допущенную им во время выступления «во вчерашнем прямом телевизионном эфире». Предупреждение о сумасшедшем доме, похоже, оказалось не лишним. На другом конце телефонной связи воцарилось глубокое и затяжное молчание. Когда я уже начал думать, что связь прервалась, слышу голос: «А что, собственно случилось?». Объясняю: «Борис Николаевич, потребовав отставки Горбачева, выступил по-существу с призывом к свержению конституционного главы государства. По нормам любого демократического общества, да и по нашим нынешним законам, вчерашнее выступление может быть квалифицировано как злонамеренное политическое деяние, со всеми вытекающими отсюда последствиями...». На другом конце провода вновь гробовое молчание. Опять глубокое и затяжное. Может быть, это стиль такой у тех, кому по долгу службы положено дежурить у правительственных телефонов? После утомительной паузы – вопрос: «А что в такой ситуации можно сделать?». Отвечаю: «Срочно выступить с уточнением позиции. Нужно прямо сказать, что, выступая с требованием отставки Горбачева, Ельцин имел в виду добровольную отставку. Сделать это нужно уже сегодня, лучше немедленно, пока в аппарате Горбачева и в Комитете конституционного надзора еще не спохватились». Очередная заминка: «Да, но Бориса Николаевича сейчас нет в Москве. Он в поездке по городам Золотого кольца России». «Попробуйте связаться, это недалеко, ведь речь идет о действительно серьезных вещах...» «Я понимаю», – отвечает Владимир Николаевич, – и на прощание просит еще раз повторить мои личные и профессиональные реквизиты: кто, откуда, по какому номеру телефона, если понадобится, можно позвонить. На том и расстались... На следующее утро читаю в газетах распространенную по каналам ТАСС информацию: Б. Ельцин, находясь в Переяславле-Залесском, выступая на одном из предприятий с ответами на вопросы трудящихся (правда, на каком именно предприятии и каких именно трудящихся сказать забыли, – авт.), отметил, что требуя отставки М. Горбачева, он имел, конечно же, в виду добровольную отставку. От сердца как-то отлегло... Потом настали президентские выборы в России. У меня не было сомнений, кого поддерживать, за кого голосовать. Конечно же, за Бориса Николаевича. Вот только некоторые скандальные истории, вроде публикации в итальянской газете «Республика», экстравагантные зарубежные поездки, необычные мягко говоря, выступления с лекциями и купание в Москва-реке возле чужой дачи при полном светском обмундировании и с букетом цветов в руках, изрядно смущали. Как-то все это плохо вязалось с обликом и достоинством человека, собирающегося стать российским президентом. И все-таки... Чувствуя профессиональным журналистским чутьем, что пропагандистская кампания в средствах массовой информации, а в ту пору все они были еще «официальными», работает в «антиельцинском ключе», одни более тонко и умело, другие – грубо и бестолково, я пытался хоть чем-то Б. Ельцина поддержать. Непросто это было. Мою статью в поддержку Ельцина, которая, правда, называлась «Объективная логика политического краха Горбачева», очень долго никто не хотел печатать. Отказался журнал «Народный депутат», отказались «Известия», другие издания называть не буду. Пока, наконец, не согласилась «Независимая газета».[78] Хотя существовало мнение, что редакция «НГ» симпатизирует именно Горбачеву, а отказавшие в публикации «Известия», как ни странно, – Борису Николаевичу Ельцину. Я понимаю, все-таки М. Горбачев оставался конституционным главой государства, будущим Нобелевским лауреатом, а тут – крах. Статья была резкая, по всем признакам, она должна была привлечь к себе внимание, настроить на полемику. Но – тишина. Позвонили лишь самые верные друзья по домашнему телефону, поцокали языком. Один, особенно близкий к источникам информации в горбачевском окружении сообщил: «Президентская пресс-служба ’’посоветовала" главным редакторам внимания к статье не привлекать". Они и не стали.... На завершающем этапе кампании по выборам российского президента вновь удалось сказать несколько добрых слов в поддержку Б. Ельцина. Хотя сделать это, признаюсь, было крайне сложно. Если бы не друзья из тех, кто тоже симпатизировал Б. Ельцину, но не имевших возможности сказать об этом открыто в силу своего служебного положения, не помогли, наверное, не сумел бы. Потому что речь шла о выступлении на телевидении в прямом эфире, да еще в передаче, за ход которой, как я потом узнал, ответственность возлагалась непосредственно на председателя Останкинского телецентра Л. Кравченко и секретаря ЦК КПСС В. Медведева. Это был последний перед голосованием прямой телевизионный эфир передачи «Россия перед выбором». Установка в отношении ее содержания была такая: сделать максимум возможного, чтобы вселить в избирателей тревогу в отношении кандидатуры Б. Ельцина. Надеюсь, всем понятно, что случайно в число участников такой передачи попасть нельзя. Нельзя и первому получить слово, которое начиналось так: «Компартия против Бориса Николаевича Ельцина никого не выставляет, но ведь ясно же, что на паритетных началах с либерально-демократической партией она имеет против него сразу пять кандидатов – четырех коммунистов и одного Жириновского. Кто бы из них не победил, это все равно будет победа Полозкова». Вместе со мной в том «круглом столе политологов» участвовали бывшие тогда народными депутатами СССР Р. Медведев, А. Денисов, корреспондент газеты «Правда» А. Головенко, председатель Российской телерадиокомпании О. Попцов. Надеюсь, они не забыли, что начало наших «дебатов» было именно таким. А затем мы разделились на две «команды» – Р. Медведев, А. Денисов, А. Головенко – в одной, О. Попцов и В. Гущин – в другой. В конце передачи ведущий «круглого стола» А. Скрябин устроил блиц-опрос на тему: «Совместимы ли нравственность и политика?». Каждый сказал то, что считал нужным и правильным. Мой ответ был таким: «Безусловно, совместимы, равно как несовместимо с ней поведение, способное бросить тень на политика, дорожащего доверием и симпатией народа». Надеюсь, мне не надо пояснять, кому адресовались эти слова и почему они прозвучали. К тому времени тревога в отношении того, что Б. Ельцин сумеет разумно и достойно распорядиться народным признанием и доверием, засела в душе уже достаточно крепко. Но последние надежды, что благоразумие будущего Президента все-таки возобладает, еще не развеялись. К августу 1991 года их уже не осталось. В дни путча я, конечно же, был в Белом доме. Хотя мой родной брат, лишь по счастливой для нас обоих случайности, не оказался среди возможных участников штурма. Но я честно скажу, защищал я в Белом доме не Ельцина, и не демократию. К тому времени я уже убедился, что ее в России как не было, так и нет. Я защищал свое человеческое достоинство. Нельзя в политике давать право решающего голоса пушкам и «калашниковым». Если бы танки шли не на Белый дом по приказу Геннадия Янаева, а на Кремль – по распоряжению другого Геннадия, из ельцинской команды (который недавно на одной пресс-конференции заявил, что для достижения целей блока «Выбор России» готов использовать «любые меры», – авт.), я бы считал, что мое место среди защитников Кремля... Кстати, именно против использования «любых мер» в политической борьбе я и выступил накануне декабрьских выборов 30 ноября 1993 г. в опубликованной «Независимой газетой» статье «Геннадий Бурбулис ведет свою игру. На кон поставлена судьба страны и президента». Я не собирался ее писать заранее, не планировал нанести публикацией урон избирательному блоку «Выбор России», в чем меня некоторые подозревают и даже обвиняют. Я просто считал, что Б. Ельцин – я ведь за него в июне 1991-го голосовал, – остается моим президентом, пока сам не решу отказать ему в доверии. А пока это не случилось, я обязан его защищать. Поэтому у публикации в «НГ» была только одна цель: попытаться удержать Б. Ельцина от высказанного 26 ноября 1993 г. на встрече с лидерами избирательных блоков намерения присоединиться к одному из них. Какой блок должен стать «возлюбленным» президента, у меня сомнений не было – «Выбор России». Не случайно же на складах этого блока уже были заготовлены рекламно-агитационные материалы, где прямо говорилось, изображалось, фотографировалось – «Выбор России» – это Ельцин. Одна из таких листовок, имитирующая страничку из учебника истории, сообщала, что Ельцин со своими ближайшими соратниками из блока «Выбор России» нанесли 12 декабря сокрушительное поражение противникам. А кто же противники? Те же самые россияне, те же самые люди, что голосовали за Ельцина на президентских выборах. После этого я окончательно для себя решил: с политиками, которые планируют победу над собственным народом, над собственной страной, я больше ничего общего не имею. Нет у меня перед ними никаких обязательств. Отныне г-н президент на мою скромную поддержку может не рассчитывать. Я пытался помочь Б. Ельцину трижды. Для четвертой попытки не осталось ни сил, ни желания. Хотя ему, насколько я могу судить, на это все равно наплевать.
Популярное: Почему стероиды повышают давление?: Основных причин три... Как выбрать специалиста по управлению гостиницей: Понятно, что управление гостиницей невозможно без специальных знаний. Соответственно, важна квалификация... Почему люди поддаются рекламе?: Только не надо искать ответы в качестве или количестве рекламы... Как вы ведете себя при стрессе?: Вы можете самостоятельно управлять стрессом! Каждый из нас имеет право и возможность уменьшить его воздействие на нас... ©2015-2024 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (360)
|
Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку... Система поиска информации Мобильная версия сайта Удобная навигация Нет шокирующей рекламы |