Загадочная смерть в округе Бэттенкил 23 страница
— А в чем дело? — Смотри, что я нашел. С этими словами он вытащил из кармана лист бумаги. Генри быстро схватил его и пробежал глазами. — Как тебе удалось? — Просто повезло. Лежало прямо на столе. Естественно, я стянул это при первой возможности. Я заглянул Генри через плечо. Это была ксерокопия страницы «Хэмпденского обозревателя». Между статейкой о достоинствах готовых жилых модулей и рекламой садовых инструментов приютился небольшой, но броский заголовок. Загадочная смерть в округе Бэттенкил Департамент шерифа округа Бэттенкил совместно с полицией Хэмпдена продолжают расследовать совершенное 12 ноября сего года зверское убийство Гарри Рэя Макри — птицевода и бывшего члена Вермонтской ассоциации яйцепроизводителей. Обезображенный труп м-ра Макри был обнаружен на территории его фермы в Микэниксвиле. Полиция исключает версию преступления по корыстным мотивам. Как сообщают знавшие убитого лица, у него было несколько врагов среди коллег-птицеводов и прочих жителей округа, однако никто из них не проходит по данному делу в качестве подозреваемого. В ужасе я наклонился поближе — на слове «обезображенный» меня словно ударило током, теперь это было единственное, что я различал на странице, — но Генри уже принялся изучать обратную сторону листа. — Ну что ж, по крайней мере, копия сделана не с вырезки, — заключил он. — Вероятнее всего, он снял ее с библиотечного экземпляра газеты. — Надеюсь, что так, но нет никаких гарантий, что она единственная. Положив ксерокопию в пепельницу, Генри чиркнул спичкой и поднес ее к уголку. Вверх по краю поползла ярко-рыжая полоска, поглощая весь лист; на мгновение высветились слова, но бумага тут же почернела и скорчилась. — Так или иначе, уже поздно, — сказал Генри. — Хорошо, что нам попалось хотя бы это. Что было дальше? — Дальше… Марион сходила в Патнам-хаус и вернулась с подругой. — Какой еще подругой? — Я с ней не знаком. Ута или Урсула, как-то так. Скандинавского вида девица, еще постоянно носит свитера грубой вязки. Не важно. В общем, Клоук сидел и курил с таким видом, будто у него колики, а эта Ута, или как ее там, вошла, тоже на все посмотрела и предложила сходить к старосте корпуса. Раздался смешок Фрэнсиса. В общежитиях Хэмпдена к старостам обычно ходили жаловаться, если заедало задвижки на окнах или кто-нибудь из соседей включал музыку слишком громко. — На самом деле это было очень кстати, а то бы мы, наверно, сейчас там так и стояли. Старостой оказалась та рыжая горлопанка, которая всю дорогу ходит в армейских ботинках. Брайони Диллард — так, кажется? — Все верно, — подтвердил я. Помимо того что она была старостой и рьяным членом Студенческого совета, эта девица возглавляла в городе группу левых активистов и без устали пыталась пробудить политическую сознательность у хэмпденской молодежи, неизменно топившей ее пламенные призывы в болоте пофигизма. — Так вот, та явилась и сразу взяла быка за рога, — продолжил Чарльз, зажав между губ сигарету. — Записала наши имена. Задала пару-тройку вопросов. Прошлась по комнатам и учинила допрос соседям. Позвонила в Службу поддержки студентов, потом охране. Там сказали, что, конечно, кого-нибудь пришлют, но вообще-то такие случаи не входят в их компетенцию — пропавшие студенты то есть, — и посоветовали ей позвонить в полицию. Налей-ка мне еще, а? — попросил он, внезапно повернувшись к Камилле. — И те приехали? Чарльз утер пот со лба: — Да. Их было двое. Плюс еще двое из охраны. — И что? — Охранники просто сновали там без толку. А вот полицейские времени даром не теряли. Один начал осматривать комнату, а другой собрал всех в коридоре и стал задавать вопросы. — Какие? — Кто и где видел его в последний раз? Как давно он не появлялся дома? Где он может быть? Очевидные вроде бы вопросы, но, учти, в этот момент они прозвучали впервые. — Клоук что-нибудь сказал? — Ничего особенного. Началась суматоха, народ столпился у двери, всем просто не терпелось выложить свои сногсшибательные сведения, хотя, конечно, никто ничего не знал. На меня даже не обратили внимания. Потом встряла какая-то тетка из Службы поддержки — перла, как танк, и все повторяла, что полиция здесь вообще ни при чем и колледж как-нибудь сам разберется. Наконец одного из полицейских это достало, и он говорит: «Что у вас у всех с головой? Парень пропал уже неделю назад, а вы до сих пор даже не почесались. Это вам не игрушки, и если, не дай бог, с ним что-то случилось, просто так колледж не отделается». Тетка завелась пуще прежнего, но тут из комнаты вышел второй полицейский с бумажником Банни в руках. Тут все, конечно, притихли. В бумажнике оказалось двести долларов и все его документы. Полицейский сказал, что надо связаться с семьей. В толпе зашушукались, а тетка вся побелела и сказала, что сейчас же пойдет и разыщет его личное дело. Полицейский пошел вместе с ней. В коридоре уже было не развернуться. С улицы лезли, будто медом намазано: что, мол, тут у вас происходит? Второй полицейский сказал, чтоб все шли по домам, Клоук воспользовался толкучкой и улизнул. Правда, перед этим отвел меня в сторонку и еще раз напомнил, чтоб я ничего не говорил о наркотиках. — Надеюсь, ты подождал, пока тебе лично не разрешили уйти? — Да, долго ждать не пришлось. Полицейский хотел побеседовать с Марион, поэтому просто записал наши с Утой данные и сказал, что мы свободны. Это было около часа назад. — Тогда почему ж ты вернулся только сейчас? — Как раз собирался рассказать. Мне не хотелось больше никому попадаться на глаза, и я решил выйти с кампуса задворками. Конечно, глупейшая ошибка, если подумать, — идти пришлось как раз под окнами администрации. Я уже почти добрался до рощицы, но тут услышал, что меня зовет та самая мегера из Службы поддержки — заметила меня из окна деканской канцелярии. — Что она там делала? — Звонила по межгороду. Они связались с отцом Банни — тот на всех орал и грозился, что подаст на колледж в суд. Декан пытался его успокоить, но мистер Коркоран требовал позвать кого-нибудь, кого он знает лично. Они звонили тебе, Генри, но тебя, разумеется, не было. — Это он попросил их разыскать меня? — Скорее всего. Они чуть было не послали в Лицей за Джулианом, но тут эта мадам как раз увидела меня. Там собралась целая армия — полицейский, секретарша декана, человек пять из соседних кабинетов, вдобавок та безумная старая дева из архива. Пара-тройка преподавателей, конечно. В соседнем кабинете кто-то пытался дозвониться до ректора. Судя по всему, тетка с полицейским ворвались к декану как раз в разгар совещания. Кстати, Ричард, я видел там твоего друга — доктора Роланда. Так вот, когда я вошел, они все расступились и декан протянул мне трубку. Отец Банни не сразу меня узнал, но, узнав, успокоился и спросил, доверительным таким тоном, нет ли здесь какого-нибудь подвоха, дескать, может, это все обычные студенческие проказы? — О боже, — вздохнул Фрэнсис. Чарльз искоса взглянул на него: — Между прочим, он и о тебе спрашивал. Как там, говорит, наш рыжий-бесстыжий? — Что еще говорил? — Мы очень мило побеседовали на самом деле. Он поинтересовался каждым в отдельности, просил всем передать привет. Повисла долгая неловкая пауза. Закусив губу, Генри подошел к бару и налил себе выпить. — Как-то всплыл эпизод с банком? — спросил он. — Да, Марион дала им координаты той девушки. Кстати, — он поднял голову, его размытый взгляд смотрел куда-то в пустоту, — Генри, Фрэнсис, забыл сказать, она назвала полицейским и ваши имена. — С какой стати? — всполошился Фрэнсис. — Зачем? — Они хотели знать, с кем он дружил. — Но почему обязательно я? — Фрэнсис, успокойся. Тем временем совсем стемнело. Небо окрасилось в сиреневый цвет, заснеженные улицы наполнились тихим неземным свечением. Генри включил лампу. — Как ты думаешь, они примутся искать его уже сегодня? — Искать они, без сомнения, будут. Другое дело где? Несколько секунд никто не произносил ни слова. Чарльз задумчиво потряхивал кубики льда в стакане. — Знаете, все-таки мы совершили ужасную вещь, — сказал он. — У нас не было другого выхода, Чарльз, и мы уже не раз это обсуждали. — Я все понимаю, но у меня из головы не идет мистер Коркоран. Помните, сколько праздников мы провели у него в доме… И еще, не знаю… Он так душевно разговаривал со мной по телефону. — Мы все только выиграли. — Точнее, почти все. Генри язвительно улыбнулся: — Ну не скажи. Πελλαίου βοΰς μέγας έιν Αίδη[97]. Буквально это означало, что в мире теней огромный бык стоит всего лишь грош, но я понял, что хотел сказать Генри, и невольно засмеялся. Расхожее верование древних гласило, что в преисподней все исключительно дешево.
Уходя, Генри предложил подвезти меня домой. Было поздно, и, когда мы остановились позади общежития, я спросил, не хочет ли он составить мне компанию и поужинать в Общинах? По пути мы заглянули на почту — Генри решил заодно проверить свой ящик. Делал он это примерно раз в три недели, так что его ожидала целая пачка корреспонденции. Остановившись у мусорного ведра, он без особого интереса перебирал конверты, выкидывая нераспечатанным едва ли не каждый второй, но вдруг замер. — Что такое? Он рассмеялся: — Посмотри у себя в ящике. Это анкета — Джулиану решили устроить проверку. Когда мы пришли в столовую, она закрывалась и уборщицы уже начали мыть пол. Раздачу свернули, и я пошел на кухню попросить хлеба и арахисового масла, а Генри заварил себе чашку чаю. Кроме нас, в главном зале никого не было. Мы сели за столик в углу, напротив собственных отражений в черном квадрате окна. Достав ручку, Генри принялся заполнять анкету. Уминая сэндвич, я просмотрел свой экземпляр. Напротив каждого вопроса стояли цифры — от одного (неудовлетворительно) до пяти (отлично). Насколько, по Вашему мнению, данный преподаватель компетентен?.. пунктуален?.. охотно предоставляет помощь во внеурочное время? Генри незамедлительно обвел все пятерки, затем вписал в одну из граф число 19. — А это что? — Общее количество курсов, которые вел у меня Джулиан. — Он вел у тебя девятнадцать курсов? — Это с дополнительными занятиями и всем прочим, — недовольно ответил Генри. В тишине слышался только скрип его ручки и громыхание посуды на кухне. — Такие рассылают всем или только нам? — спросил я. — Только нам. — Чего ради, интересно? — Полагаю, ради отчетности. Он открыл последнюю страницу, оказавшуюся практически чистой. Если у Вас есть какие-либо особые похвальные или критические замечания о работе данного преподавателя, пожалуйста, изложите их здесь. Разрешается использовать дополнительные листы. Ручка Генри нерешительно замерла над бумагой, затем он сложил опросник и отодвинул его в сторону. — Что, совсем ничего не напишешь? — спросил я. Генри отпил чай: — По-твоему, в природе существует способ донести до сознания декана, что среди нас обитает божество?
После ужина я вернулся к себе. Мысль о предстоящей ночи ужасала меня, но вовсе не потому, что я боялся визита полиции или меня мучила совесть, — все подобные предположения были бы здесь неверны. Напротив, к тому времени, за счет необъяснимых ресурсов подсознания, я вполне успешно выработал нечто вроде защитного механизма, который блокировал все, что было связано с убийством. Конечно, я так или иначе касался этой темы в нашем узком кругу, но в одиночку размышлял над ней редко. Оставаясь один, я испытывал напасти другого рода: приступы нервозности, беспричинный страх, беспредельное отвращение к самому себе. Все глупости и жестокости, какие только числились за мной, всплывали в памяти с неправдоподобной четкостью. Бесполезно было мотать головой, пытаясь отогнать навязчивые мысли, — парад проступков и провинностей, возглавляемый невесть откуда взявшимися детскими воспоминаниями (мальчишка-инвалид, которого я дразнил, пасхальный цыпленок, которого я затискал до смерти), шествовал во всем своем язвящем великолепии. Пытаясь отвлечься, я садился за греческий, но толку было чуть. Найдя в словаре нужное слово, я забывал его, стоило только оторвать взгляд от страницы; из головы разом улетучились все падежи и склонения. Около полуночи я спустился позвонить близнецам. В трубке раздалось сонное «алло» Камиллы. Она была немного пьяна и уже собиралась ложиться. — Расскажи мне что-нибудь забавное. — Не знаю я ничего забавного. — Ну тогда просто что-нибудь. — Может, сказку? Как насчет «Золушки»? Или лучше «Три медведя»? — Расскажи мне какой-нибудь случай из детства — когда ты была совсем маленькой. И тогда она рассказала мне о своем единственном воспоминании об отце. Это было незадолго до автокатастрофы. Шел снег, Чарльз спал, а она стояла в кроватке и смотрела в окно. Отец, одетый в старый серый свитер, стоял во дворе и обстреливал снежками забор. — По-моему, дело было ближе к вечеру. Не знаю, зачем он вышел во двор, помню только, что мне захотелось к нему так сильно, что я попыталась выбраться из кроватки. Тут пришла бабушка и подняла загородку, чтоб я не смогла вылезти, — я, конечно, заплакала. Потом там оказался дядя Хилари — это брат бабушки, он жил тогда вместе с нами, — увидел, что я плачу, и пожалел меня. Порылся в карманах, нашел рулетку и дал мне ее поиграть. — Рулетку? — Ну да. Знаешь, такие, которые сматываются сами, если нажать на кнопку? Мы с Чарльзом потом все время из-за нее ссорились. Она до сих пор где-то дома валяется.
Около десяти утра меня разбудил стук в дверь. На пороге я обнаружил Камиллу — судя по ее виду, одевалась она впопыхах. Пока я стоял, щурясь спросонья, она, не дождавшись приглашения, вошла и заперла дверь: — Ты уже выходил на улицу? По спине пробежал паучок тревоги, я присел на кровать: — Нет. А что? — Ума не приложу, что происходит. Чарльза и Генри вызвали в полицию. Где Фрэнсис, даже не знаю. — Что?! — Сегодня около семи к нам пришел полицейский, попросил позвать Чарльза. Зачем — не сказал. Чарльз оделся, они ушли, а в восемь позвонил Генри. Сказал: ничего, если он немного опоздает? Я спросила, что он имеет в виду. Мы ведь не договаривались ни о какой встрече. А он: «Спасибо. Извини, что так получилось, просто у меня здесь полицейские, им нужно что-то выяснить насчет Банни». — Не волнуйся, как-нибудь образуется. Она откинула прядь со лба тем же сердитым жестом, каким это обычно делал Чарльз. — Но это еще не все. Там снаружи — настоящее столпотворение. Журналисты, полиция… Полный дурдом. — Значит, они начали искать? — Понятия не имею. Но мне показалось, они движутся в сторону Маунт-Катаракт. — Может, нам стоит на время исчезнуть с кампуса? Ее бледно-серебристый взгляд беспокойно покружил по комнате. — Может. Одевайся, а там посмотрим.
Стоя в ванной, я в спешке скреб щеки станком, как вдруг на пороге показалась Джуди и со всех ног ринулась ко мне — от неожиданности я даже порезался. — Ричард, ты слышал? — ухватив меня за локоть, спросила она. Потрогав щеку, я увидел на пальцах кровь и сердито посмотрел на Джуди: — Что я должен был слышать? — Про Банни. Глаза у нее были большие и круглые, и говорила она как-то сдавленно: — Мне Джек сегодня все рассказал. А ему Клоук вчера вечером. Я такое в первый раз слышу, чтоб кто-то вот так вот взял и испарился. Это уж как-то чересчур. А Джек еще говорит, что, если его до сих пор не нашли, то… Нет, то есть наверняка с ним все в порядке и ничего страшного, — тут же добавила она, заметив выражение моего лица. Я не знал, что на это ответить. — Смотри, если что, я дома. — Хорошо. — Нет, серьезно, если тебе вдруг, например, захочется поговорить… Я все время у себя, заходи, не стесняйся. — Спасибо, — довольно резко ответил я. Вместо того чтобы скорчить обиженную мину, она взглянула на меня в упор, и в ее глазах я увидел сострадание и понимание той изоляции, на которую обрекает человека горе. — Все будет хорошо, — сказала она, стиснув мою руку, и ушла, уже в дверях послав мне еще один скорбный взгляд.
Кипучая деятельность, захлестнувшая кампус, превзошла мои ожидания, даже несмотря на рассказ Камиллы. Стоянка была забита машинами, и все вокруг заполонили горожане — большей частью, судя по виду, рабочие с фабрики, многие были с детьми, почти все несли сумки с обедом. Широкими, ломаными цепочками они продвигались в направлении Маунт-Катаракт, тыча в снег палками, а вокруг, с любопытством поглядывая на них, слонялись студенты. Были там и патрульные, и помощники шерифа, и несколько человек из полиции штата. На лужайке, рядом с парой официального вида машин, выстроились три фургона: местная радиостанция, столовская передвижная закусочная, «ЭкшнНьюс-12». — Что они все здесь забыли? — Смотри, кажется, Фрэнсис, — услышал я вместо ответа. Вдалеке среди толпы я заметил пятно рыжих волос, зоб шарфа, обмотанного вокруг шеи, и черное пальто. Вскинув руку, Камилла окликнула его. Фрэнсис протолкался сквозь группу работников столовой, высыпавших посмотреть на необычное зрелище. В пальцах у него дымилась сигарета, под мышкой была зажата газета. — Привет! Как вам это все? Невероятно, правда? — Что вообще происходит? — Как что? Охота за сокровищами. — Какая еще охота? — Вчера вечером Коркораны назначили крупное вознаграждение. Все предприятия в Хэмпдене закрыты. Хотите кофе? У меня есть доллар. Миновав мрачную жиденькую массовку техперсонала, мы подошли к столовскому фургону. — Пожалуйста, три кофе, два с молоком, — обратился Фрэнсис к толстухе в окошке. — Молока нет, только сухие сливки. — Ну тогда, наверно, просто черный. — Он повернулся к нам: — Газету еще не видели? Это оказался свежий выпуск «Хэмпденского обозревателя». На первой полосе красовалась размытая, сравнительно недавняя фотография Банни, под ней — заголовок:
Популярное: Как распознать напряжение: Говоря о мышечном напряжении, мы в первую очередь имеем в виду мускулы, прикрепленные к костям ... Личность ребенка как объект и субъект в образовательной технологии: В настоящее время в России идет становление новой системы образования, ориентированного на вхождение... Как выбрать специалиста по управлению гостиницей: Понятно, что управление гостиницей невозможно без специальных знаний. Соответственно, важна квалификация... ©2015-2024 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (335)
|
Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку... Система поиска информации Мобильная версия сайта Удобная навигация Нет шокирующей рекламы |