Невыразимой тоски, я окинул всех пронзительным и быстрым взглядом
Убедившись, что никто из знакомых меня не видит, я присоединил свои деньги к Ставке низенького веселого толстяка и произнес над его головой столько Молитв и обетов, что их хватило бы на три морских бури. Затем, движимый Инстинктом преступности или же макиавеллизма, удивительным в мои годы, я Стал у двери, устремив невидящий взгляд сквозь анфиладу зал. Моя душа и мой Взор витали вокруг рокового зеленого сукна. В тот вечер я проделал первый Опыт в области физиологических наблюдений, которым я обязан чем-то вроде Ясновидения, позволившего мне постигнуть некоторые тайны двойственной нашей Натуры. Я повернулся спиной к столу, где решалось мое будущее счастье -- Счастье тем более, может быть, полное, что оно было преступным; от двух Понтирующих игроков меня отделяла людская стена -- четыре или пять рядов Зрителей; гул голосов мешал мне различить звон золота, сливавшийся со Звуками музыки; но, несмотря на все эти препятствия, пользуясь той Привилегией страстей, которая наделяет их способностью преодолевать Пространство и время, я ясно слышал слова обоих игроков, знал, сколько у Каждого очков, понимал расчет того игрока, который открыл короля, и как Будто видел его карты; словом, в десяти шагах от карточного стола я бледнел От случайностей игры. Вдруг мимо меня прошел отец, и тут я понял слова писания: "Дух господень прошел пред лицом его". Я выиграл. Сквозь толпу, наседавшую на игроков, я протиснулся к столу с ловкостью Угря, выскальзывающего из сети через прорванную петлю. Мучительное чувство Сменилось восторгом. Я был похож на осужденного, который, уже идя на казнь, Получил помилование. Случилось, однако же, что какой-то господин с орденом Потребовал недостающие сорок франков. Все взоры подозрительно уставились на Меня, -- я побледнел, капли пота выступили у меня на лбу. Мне казалось, я Получил возмездие за кражу отцовских денег. Но тут добрый толстяк сказал голосом поистине ангельским: "Все поставили" -- и заплатил сорок франков. Я Поднял голову и бросил на игроков торжествующий взгляд. Положив в кошелек Отца взятую оттуда сумму, я предоставил свой выигрыш этому порядочному и Честному человеку, и тот продолжал выигрывать. Как только я стал обладателем Ста шестидесяти франков, я завернул их в носовой платок, так, чтобы они не Звякнули дорогой, и больше уже не играл. -- Что ты делал у игорного стола? -- спросил отец, садясь в фиакр. -- Смотрел, -- с дрожью отвечал я. -- А между тем, -- продолжал отец, -- не было бы ничего удивительного, Если бы самолюбие толкнуло тебя сколько-нибудь поставить. В глазах людей Светских ты в таком возрасте, что вправе уже делать глупости. Да, Рафаэль, я Извинил бы тебя, если бы ты воспользовался моим кошельком... Я промолчал. Дома я подал отцу ключи и деньги. Пройдя к себе, он Высыпал содержимое кошелька на камин, пересчитал золото, обернулся ко мне с Видом довольно благосклонным и заговорил, делая после каждой фразы более или менее долгую и многозначительную паузу: -- Сын мой, тебе скоро двадцать лет. Я тобой доволен. Тебе нужно назначить содержание, хотя бы для того, чтобы ты научился быть бережливым и Разбираться в житейских делах. Я буду тебе выдавать сто франков в месяц. Располагай ими по своему усмотрению. Вот тебе за первые три месяца, -- Добавил он, поглаживая столбик золота, как бы для того, чтобы проверить Сумму. Признаюсь, я готов был броситься к его ногам, объявить ему, что я разбойник, негодяй и, еще того хуже, -- лжец! Меня удержал стыд. Я хотел Обнять отца, он мягко отстранил меня. -- Теперь ты мужчина, дитя мое, -- сказал он. -- Решение мое просто и Справедливо, и тебе не за что благодарить меня. Если я имею право на твою Признательность, Рафаэль, -- продолжал он тоном мягким, но исполненным Достоинства, -- так это за то, что я уберег твою молодость от несчастий, Которые губят молодых людей в Париже. Отныне мы будем друзьями. Через год ты Станешь доктором прав. Ценою некоторых лишений, не без внутренней борьбы ты Приобрел основательные познания и любовь к труду, столь необходимые людям, Призванным вести дела. Постарайся, Рафаэль, понять меня. Я хочу сделать из Тебя не адвоката, не нотариуса, но государственного мужа, который составил бы гордость бедного нашего рода... До завтра! -- добавил он, отпуская меня Движением, полным таинственности. С этого дня отец стал откровенно делиться со мной своими планами. Я был Его единственным сыном, мать моя умерла за десять лет до того. Не слишком Дорожа своим правом -- со шпагой на боку обрабатывать землю, -- мой отец, Глава исторического рода, почти уже забытого в Оверни, некогда прибыл в Париж попытать счастья. Одаренный тонким умом, благодаря которому уроженцы Юга Франции становятся людьми выдающимися, если только ум соединяется у них С энергией, он, без особой поддержки, занял довольно важный пост. Революция Вскоре расстроила его состояние, но он успел жениться на девушке с богатым Приданым и во времена Империи достиг того, что род наш приобрел свой прежний Блеск. Реставрация вернула моей матери значительную долю ее имущества, но
Популярное: Личность ребенка как объект и субъект в образовательной технологии: В настоящее время в России идет становление новой системы образования, ориентированного на вхождение... Как вы ведете себя при стрессе?: Вы можете самостоятельно управлять стрессом! Каждый из нас имеет право и возможность уменьшить его воздействие на нас... Организация как механизм и форма жизни коллектива: Организация не сможет достичь поставленных целей без соответствующей внутренней... ©2015-2024 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (444)
|
Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку... Система поиска информации Мобильная версия сайта Удобная навигация Нет шокирующей рекламы |