О богатстве и бесчестии
Перевод Ю. Шульца
Нет, несчастье одно в подобной жизни, Что счастливой считаете вы ложно: На руках созерцать камней сверканье, Или ложе отделать черепахой, Или нежить свой бок мягчайшим пухом, Пить из кубков златых, на алом лежа, Царской трапезой тяжко стол уставив, Все, что было с полей ливийских снято. Положив, не вместить в одной кладовой. Но не быть у толпы в фаворе — счастье, Не бояться, дрожа, любой невзгоды, Не пылать, обнажив оружье яро; Кто сумеет таким пребыть, сумеет Самую подчинить себе Фортуну.
О смерти друга
Перевод Ю. Шульца
Отнят Крисп у меня, мой друг, навеки; Если б выкуп за друга дать я мог бы, Я свои разделил бы тотчас годы, Лучшей частью моей теперь оставлен; Крисп, опора моя, моя отрада, Гавань, высшее счастье: мне отныне Уж не будет ничто отрадой в жизни. Буду дни я влачить опустошенный: Половина меня навеки сгибла!
О развалинах Греции
Перевод Ю. Шульца
Греция, скошена ты многолетней военной бедою, Ныне в упадок пришла, силы свои подорвав. Слава осталась, но Счастье погибло, и пепел повсюду, Но и могилы твои так же священны для нас. Мало осталось теперь от великой когда-то державы; Бедная, имя твое только и есть у тебя!
О начале и конце любви
Перевод Ю. Шульца
Злом подстрекаемы чьим рвутся нежные узы — не знаю: Этой великой вины взять на себя не могу. Зло навалилось, и силы сгубило сжигающим жалом, — Рок ли виною тому или виной божество. Что понапрасну богов обвинять? Хочешь, Делия, правды? Дан я любовью тебе, отнят любовью одной.
О звоне в ушах
Перевод Ю. Шульца
Звонкое ухо, зачем ты все ночи звенишь непрестанно, Молвишь не знаю о ком, вспомнившем ныне меня? «Ты вопрошаешь, кто это? Звучат тебе уши ночами, Всем возвещая: с тобой Делия так говорит». Делия правда со мной говорит: дуновенье приходит Нежное тихо ко мне в шепоте милом ее, — Делия именно так молчаливые таинства ночи Голосом тихим своим любит порой нарушать: Да, не иначе, сплетением рук обняв мою шею, Тайные речи вверять близким привыкла ушам. Я не узнал: до меня ее голоса образ доходит, В звоне тончайшем ушей сладостный слышится звук. Не прекращайте, молю, непрерывным струиться звучаньем! Молвил, — а вы между тем смолкли, увы, навсегда.
О ревнивице
Перевод Ю. Шульца
Вот как меня сторожить, Коскония, надо: пусть узы Будут не слишком тяжки, но и не слишком легки. Легкие слишком — сбегу, и порву — тяжелые слишком; Но никуда не уйду, если ты будешь мила.
МАРК ВАЛЕРИЙ МАРЦИАЛ[938]
ЭПИГРАММЫ
«Исса птички Катулловой резвее…»
Перевод Ф. Петровского [939]
Исса птички Катулловой резвее, Исса чище голубки поцелуя, Исса ласковее любой красотки, Исса Индии всех камней дороже, Исса — Публия прелесть-собачонка. Заскулит она — словно слово скажет, Чует горе твое и радость чует. Спит и сны, подвернувши шейку, видит, И дыханья ее совсем не слышно. А когда у нее позыв желудка, Каплей даже подстилку не замочит, Но слегка тронет лапкой и с постельки Просит снять себя, дать ей облегчиться. Так чиста и невинна эта сучка, Что Венеры не знает, и не сыщем Мужа ей, чтоб достойным был красотки. Чтоб ее не бесследно смерть умчала, На картине ее представил Публий, Где такой ты ее увидишь истой, Что с собою самой не схожа Исса. Иссу рядом поставь-ка ты с картиной: Иль обеих сочтешь за настоящих, Иль обеих сочтешь ты за портреты.
«Фений на вечную честь посвятил могильному праху…»
Перевод Ф. Петровского
Фений на вечную честь посвятил могильному праху Рощу с возделанным здесь чудным участком земли. Здесь Антулла лежит, покинув безвременно близких, Оба родителя здесь будут с Антуллой лежать. Пусть не польстится никто на это скромное поле: Будет оно господам вечно подвластно своим.
«Я предпочел бы иметь благородную…»
Перевод Ф. Петровского
Я предпочел бы иметь благородную, если ж откажут, Вольноотпущенной я буду доволен тогда. В крайности хватит рабы, но она победит их обеих, Коль благородна лицом будет она у меня.
«Что за причина тебя иль надежда в Рим привлекает…»
Перевод Ф. Петровского
Что за причина тебя иль надежда в Рим привлекает, Секст? И чего для себя ждешь ты иль хочешь, скажи? «Буду вести я дела, — говоришь, — Цицерона блестящей, И на трех форумах мне равным не будет никто». И Атестин вел дела, и Цивис,[940] — обоих ты знаешь, — Но не один оплатить даже квартиры не мог. «Если не выйдет, займусь тогда я стихов сочиненьем: Скажешь ты, их услыхав, подлинный это Марон[941]». Дурень ты: все, у кого одежонка ветром подбита, Или Назоны они, или Вергилии здесь. «В атрии[942]к знати пойду». Но ведь это едва прокормило Трех-четырех: на других с голоду нету лица. «Как же мне быть? Дай совет: ведь жить-то я в Риме решился?» Ежели честен ты, Секст, лишь на авось проживешь.
«И лица твоего могу не видеть…»
Перевод Ф. Петровского
И лица твоего могу не видеть, Да и шеи твоей, и рук, и ножек, И грудей, да и бедер с поясницей. Одним словом, чтоб перечня не делать, Мог бы всей я тебя не видеть, Хлоя.
«Малый Юлия садик Марциала…»
Перевод Ф. Петровского
Малый Юлия садик Марциала, Что, садов Гесперидских[943]благодатней, На Яникуле[944]длинном расположен. Смотрят вниз уголки его на холмы, И вершину его с отлогим склоном Осеняет покровом ясным небо. А когда затуманятся долины, Лишь она освещенной выдается. Мягко к чистым возносится созвездьям Стройной дачи изысканная кровля. Здесь все семеро гор державных видно, И весь Рим осмотреть отсюда можно, И нагорья все Тускула[945]и Альбы[946], Уголки все прохладные под Римом, Рубры[947]малые, древние Фидены[948] И счастливую девичью кровью Анны рощицу плодную Перенны[949]. Там, — хоть шума не слышно, — видишь, едут Соляной иль Фламиньевой дорогой[950]: Сладких снов колесо не потревожит, И не в силах ни окрик корабельный, Ни бурлацкая ругань их нарушить, Хоть и Мульвиев рядом мост[951]и быстро Вниз по Тибру суда скользят святому. Эту, можно сказать, усадьбу в Риме Украшает хозяин. Ты как дома: Так он искренен, так он хлебосолен, Так радушно гостей он принимает, Точно сам Алкиной[952]благочестивый Иль Молорх[953], что недавно стал богатым. Ну, а вы, для которых все ничтожно, Ройте сотней мотыг прохладный Тибур[954] Иль Пренесту[955]иль Сетию[956]крутую Одному нанимателю отдайте. А по-моему, всех угодий лучше Малый Юлия садик Марциала.
«Мать Флакцилла и ты…»
Перевод Ф. Петровского
Мать Флакцилла и ты, родитель Фронтон, поручаю Девочку эту я вам — радость, утеху мою, Чтобы ни черных теней не пугалась Эротия-крошка, Ни зловещего пса Тартара с пастью тройной. Полностью только шесть зим она прожила бы холодных, Если бы столько же дней было дано ей дожить. Пусть же резвится она на руках покровителей старых И по-младенчески вам имя лепечет мое. Нежные кости пусть дерн ей мягкий покроет: не тяжкой Будь ей, земля, ведь она не тяготила тебя!
«Вот что делает жизнь вполне счастливой…»
Перевод Ф. Петровского
Вот что делает жизнь вполне счастливой, Дорогой Марциал, тебе скажу я: Не труды и доходы, а наследство; Постоянный очаг с обильным полем, Благодушье без тяжб, без скучной тоги, Тело, смолоду крепкое, здоровье, Простота в обращении с друзьями, Безыскусственный стол, веселый ужин, Ночь без пьянства, зато и без заботы, Ложе скромное без досады нудной, Сон, в котором вся ночь как миг проходит, Коль доволен своим ты состояньем, Коли смерть не страшна и не желанна.
«В Анксуре мирном твоем…»
Перевод Ф. Петровского
В Анксуре[957]мирном твоем, Фронтин[958], на морском побережье, В Байах[959], которые к нам ближе, — в дому у реки, В роще, где даже и в зной, когда солнце в созвездии Рака, Нет надоедных цикад, и у озер ключевых Мог на досуге с тобой я верно служить Пиэридам, Ныне же я изнурен Римом огромным вконец. Есть ли здесь день хоть один мой собственный? Мечемся в море Города мы, и в труде тщетном теряется жизнь На содержанье клочка бесплодной земли подгородной И городского жилья рядом с тобою, Квирин[960]. Но ведь не в том лишь любовь, чтобы денно и нощно пороги Нам обивать у друзей — это не дело певца. Службою Музам клянусь я священной и всеми богами: Хоть нерадив я к тебе, все же тебя я люблю.
«Спит в преждевременной здесь могиле Эротия-крошка…»
Перевод Ф. Петровского
Спит в преждевременной здесь могиле Эротия-крошка, Что на шестой лишь зиме сгублена злою судьбой. Кто бы ты ни был моей наследник скромной усадьбы, Ты ежегодно свершай маленькой тени обряд: Да нерушим будет дом и твои домочадцы здоровы И да печален тебе будет лишь камень ее.
«Странно, Авит, для тебя…»
Перевод Ф. Петровского
Странно, Авит[961], для тебя, что, до старости живши в латинском Городе, все говорю я о далеких краях. Тянет меня на Таг[962]златоносный, к родному Салону[963] И вспоминаю в полях сельских обильный наш дом. Та по душе мне страна, где при скромном достатке богатым Делаюсь я, где запас скудный балует меня. Землю содержим мы здесь, там земля нас содержит; тут скупо Тлеет очаг, и горит пламенем жарким он там; Дорого здесь голодать, и рынок тебя разоряет, Там же богатством полей собственных полнится стол; За лето сносишь ты здесь четыре тоги и больше, Там я четыре ношу осени тогу одну. Вот и ухаживай ты за царями, когда не приносит Дружба того, что тебе край наш приносит, Авит.
«Флаву нашему спутницей будь, книжка…»
Перевод Ф. Петровского
Флаву нашему спутницей будь, книжка, В долгом плаванье, но благоприятном, И легко уходи с попутным ветром К Терракона[964]испанского твердыням. На колесах ты там поедешь быстро И Салон твой и Бильбилы[965]высоты, Пять упряжек сменив, увидеть сможешь. Спросишь, что поручаю я? Немногих, Но старинных друзей моих, которых Тридцать зим и четыре я не видел, Тотчас, прямо с дороги ты приветствуй И еще поторапливай ты Флава, Чтоб приятное он и поудобней Подыскал мне жилье недорогое, Где бы мог твой отец отдаться лени. Вот и все. Капитан зовет уж грубый И бранит задержавшихся, а ветер Выход в море открыл. Прощай же, книжка: Ожидать одного корабль не станет.
«Благой Венеры берег золотой, Байи…»
Перевод Ф. Петровского
Благой Венеры берег золотой, Байи, О Байи, вы природы гордой дар милый! Пусть тысячью стихов хвалил бы я Байи, Достойно, Флакк, не восхвалить бы мне Байи. Но Марциал мой мне дороже, чем Байи. Об них обоих было бы мечтать дерзко. Но если боги в дар дадут мне все это, То что за счастье: Марциал мой и Байи!
«Ты теперь, Ювенал…»[966]
Перевод Ф. Петровского
Ты теперь, Ювенал, быть может, бродишь Беспокойно по всей Субуре[967]шумной, Иль владычной Дианы холм[968]ты топчешь: Понукает тебя к порогам знати Потогонная тога, и томишься Ты, всходя на Большой и Малый Целий[969]. Я ж опять, декабрей проживши много, Принят сельскою Бильбилой родною, Что горда своим золотом и сталью. Здесь беспечно живем в трудах приятных Мы в Ботерде, в Платее[970]— кельтиберских То названия грубые местечек. Сном глубоким и крепким сплю я, часто Даже в третьем часу не пробуждаясь: Отсыпаюсь я всласть теперь за время, Что все тридцать годов недосыпал я. Тоги нет и в помине; надеваю Что попало, с поломанных взяв кресел. Я встаю — уж очаг горит приветно Кучей дров, в дубняке соседнем взятых. Все уставила ключница горшками. Тут как тут и охотник. Ты такого Сам не прочь бы иметь в укромной роще. Оделяет рабов моих приказчик Безбородый — он все остричься просит. Так и жить я хочу и так скончаться.
«Рощица эта, ключи…»
Перевод Ф. Петровского
Рощица эта, ключи, и сплетенного сень винограда, И орошающий все ток проведенной воды, Луг мой и розовый сад, как в Пестуме[971], дважды цветущем, Зелень, какую мороз и в январе не побьет, И водоем, где угорь у нас прирученный ныряет, И голубятня под цвет жителей белых ее — Это дары госпожи: вернувшись чрез семь пятилетий, Сделан Марцеллою[972]я был этой дачи царьком. Если бы отчие мне уступала сады Навсикая[973], Я б Алкиною сказал: «Предпочитаю свои».
«Целых тридцать четыре жатвы прожил…»
Перевод Ф. Петровского
Целых тридцать четыре жатвы прожил Я, как помнится мне, с тобою, Юлий[974]. Было сладко нам вместе, было горько, Но отрадного все же было больше; И, коль камешки мы с тобой разложим На две кучки, по разному их цвету, Белых больше окажется, чем черных. Если горести хочешь ты избегнуть И душевных не ведать угрызений, То ни с кем не дружись ты слишком тесно: Так, хоть радости меньше, меньше горя.
«Уник, ты носишь со мной единое кровное имя…»
Перевод Ф. Петровского
Уник, ты носишь со мной единое кровное имя И по занятьям своим близок и по сердцу мне, В стихотвореньях своих ты только брату уступишь, Ум одинаков у вас, но твое сердце нежней. Лесбией мог бы ты быть любим вместе с тонким Катуллом, Да и Коринна[975]пошла б после Назона с тобой. Дул бы попутный зефир, если ты паруса распустил бы, Берег, однако же, мил так же, как брату, тебе.
Популярное: Как построить свою речь (словесное оформление):
При подготовке публичного выступления перед оратором возникает вопрос, как лучше словесно оформить свою... Модели организации как закрытой, открытой, частично открытой системы: Закрытая система имеет жесткие фиксированные границы, ее действия относительно независимы... Почему стероиды повышают давление?: Основных причин три... ©2015-2024 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (328)
|
Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку... Система поиска информации Мобильная версия сайта Удобная навигация Нет шокирующей рекламы |